1. Почему-то полёт на сэконд-хэндовском Боинге-737, купленном, вероятно, на распродаже в пустыне Мохаве, заставляет почувствовать себя жителем третьего мира, а полёт на каком-нибудь 30-летнем Ан-24 — нет.
2. Южно-сахалинцы мыслят коротко и чётко. Это потому, что они живут в городе, спланированном по квадратно-гнездовой схеме. Их улицы никогда не поворачивают, они только пересекаются через равные промежутки. Совсем не так работает голова жителя Находки, в которой преобладает одна, но очень длинная мысль со множеством ответвлений, ни одно из которых невозможно проследить до конца.
3. Все южно-сахалинские девушки изящны. Все, без исключения. Все исключения — не местные. Это потому что они с детства лыжницы. Вообще, человек с лыжами в охапке — зрелище на улицах Южного такое же редкое, как китаец в Находке.
4. Южно-сахалинские мужчины бывают разные, но все они коротко подстрижены и чисто выбриты. Это у них религия какая-то. Я сообразил лишь день на третий, отчего на меня все пялятся: недельная щетина и линялые патлы со следами оранжевого. Чужой в городе.
5. Понял, отчего никогда не любил кататься с горок: все они были слишком маленькие. Вечером отправился на самый верх городской горки. Шёл минут двадцать, не меньше. Горка широченная, укатанная, фонари горят.
На самом верху обнаружил компанию небожителей-сноубордистов — настоящих — которым выпендрёж уже не нужен, поэтому они просто упражнялись в сальто на трамплине, никогда не покидая верхнюю четверть горки, в отличие от любителей, свистящих своими досками среди копошащейся у подножия ребятни и поминутно падающих кубарем.
Небожители выделывали свои кульбиты молча, с редкими возгласами и смешками, и лишь ненадолго отвлеклись на зрелище вышедшего из нижнего мира гоблина с детским снегокатом на плече, который немного отдышался, уселся на свой героический транспорт, и со словами «би-би, бля» отправился назад в преисподнюю.
6. Когда снегокат остановился, я подумал, что, тренируясь по возможности дома и приезжая каждую зиму на роскошные горки Сахалина, через пару лет научился бы более-менее сносно кататься на сноуборде. Мысль показалась стрёмной. Сначала сноуборд, потом обязательный рюкзачок, потом бельё из полартека, комбез по каталогу, дальше пошло-поехало — и глазом моргнуть не успеешь, как кончишь чтением глянцевых журналов для мужчин, чтобы знать, что есть клёво и как надо жить. Отдал снегокат детям от греха подальше и пошёл к взрослым под ёлку допивать.
7. Новогодняя ночь в Находке — просто летаргическое копошение в сравнении с тем, что происходит в Южном.
У памятника вождю — столпотворение. Десять снегурок пляшут канкан. Бутылки под ногами. Все вопят и братаются. Едва у нас кончилось шампанское и собрались уезжать, как небеса прорвались, и нас накрыло роскошным пятнадцатиминутным салютом под музыку, свист-визг толпы и вой сигнализаций всего города.
Местный мэр со всех экранов площади монотонно махал руками все 15 минут, то ли отечески благославляя, то ли насылая порчу и венец безбрачия. На нём был эсэсовский плащ до пят, что создавало дух раммштайновского шоу; кроме того, меня преследовало подозрение, что сейчас он резко этот плащ распахнёт и явит всем... эээ, гхм.
Я было подумал, что новогодняя ночь закончилась благополучно, но под рассвет мы с отцом и бутылкой 0,7 сели на кухне, а часа через полтора мне в голову, кажется, попал тунгусский метеорит, и почти всё первое января я пролежал с мокрым полотенцем на лбу и мечтой об алка-зельцере.
8. Остаток каникул принял гастрономическую окраску, вкус и цвет, так что этот большой параграф — что-то типа микро-путеводителя по заведениям Южно-Сахалинска.
Суси-бар на Победе, возле католической церкви (название память не сохранила). Вполне себе японский суси-бар, хотя редька настругана вдвое толще, чем в настоящем японском ресторане. Даже суситранспортёр есть:
Размялись тэмпура-удоном — супом с квадратной лапшой, яйцом и двумя креветками в кляре. Тут приплыл корабль, до бортов загруженный сусими.
Особенно здорово повару удался сырой тунец ;-) и брюшки сёмги, опалённые на открытом пламени. Разгрузка корабля потребовала работоспособности истинного докера. Мы справились на четвёрку с плюсом и покинули заведение в полном восторге и с обманчивым ощущением, что голода не почувствуем суток трое.
Ресторан «Тоёхара» переехал из неприметного двора в ещё более неприметный погреб. Внутри темновато, грубое морёное дерево. Кэнди-сан зашёл с поздравлениями и огромной бутылью золотого сакэ, в котором реально плавали куски золотой фольги на счастье и богатство. Сусими здесь подали на простой, под стать обстановке, доске на маленьких ножках, но построено оно было так, что есть было жалко, ей-богу.
Название горячего я не повторил бы и под пытками, но рецепт скажу: берётся неслабый кусок свиной вырезки толщиной с сантиметр, обжаривается в сухарях, режется на дольки и густо поливается соусом карри с маленькими кусочками тушёной картошки (в «Тоёхаре» соус делают сами, но вообще он изредка продаётся в полузастывших брикетах); рядом кладётся горка чистого белого риса и несколько долек сладкого-сладкого (подсахаренного) перца.
Кафе «Альфа», корейская кухня, славно тем, чего нет в меню: жарким и супом из собачатины.
Хорошо посидели обширной компанией, но сама кухня слегка разочаровала: порции, кажется, уменьшились, и кимчи теперь не сервируют аккуратным цилиндриком, а просто подают беспорядочной горкой. Паби приносят мало. У нашей тёти Жанны кухня хотя и совершенно лишена пафоса, но гораздо вкуснее (и дешевле!), что подтвердил даже отец, в этом вопросе, простите за каламбур, собаку съевший.
Из «Альфы» как-то стихийно отправились на ёлку на Победе кататься с с ледяных горок на целлофане и пить водку под заледеневшую селёдку матье среди детей и каких-то лошадей.
Армянская кухня в Троицком, куда прорывались сквозь пургу, оставила только одно досадное сожаление: о конечности человеческого желудка.
Такие и сякие шашлыки, украшенные лавашом, луком и гранатом до состояния произведений искусства; какие-то блинчики с бараниной; долма в виноградных листьях, привезённых самолётом из Москвы;
ещё что-то с названием из одних согласных, но тоже очень вкусное; а бозбаш всё-таки самый вкусный делают на нашей Песчанке в «Айтекине».
Всё это запивалось ооочень (!) хорошим армянским пивом, сваренным из ледниковой воды на высоте полутора километров в городе Абовяне на улице Абовяна, 10 (я не умный, просто люблю читать этикетки) — как потом выяснилось, каждая бутылка этого пива по цене была как отдельное блюдо, так что необходима осторожность. Этикетку украшал героический всадник — вероятно, сам Абовян. Кто бы он ни был, человек хороший, раз нарисован на таком пиве. Ещё меня страшно интересовало, действительно ли официантку зовут Роксана, как написано на бэджике, но уточнить постеснялся: вдруг у неё муж шеф-повар, люди горячие, схватит тесак — и привет Абовяну.
В кафе не пускают в состоянии
сильного алькогольного и
наркотического опьянения — такая вот этническая специфика, видимо.
На обратном пути из Троицка едва не потерялись в буране, закрывшем аэропорт на два дня.
Не успели попасть в
«Бомбей» (кухня соответствующая) и зачем-то заказали ужин на дом, чего делать было нельзя: блюда в контейнерах, отрыве от духа и атмосферы заведения, мало что говорят. Поэтому настоящая встреча с индийской кухней ещё предстоит.
И всё-таки самое лучшее блюдо на Сахалине — мамины голубцы. Простите меня, рестораторы.
9. На досуге прочёл «Код да Винчи», оказавшийся культурологическим путеводителем для пэтэушников. Начал хихикать на десятой странице, а над абзацем о Микки-Маусе как воплощении тайного знания уже рыдал до икоты. На обороте книги обнаружился портрет Дэна Брауна. Будь он на лицевой обложке, и читать бы не стал: физиономистики никто не упразднял. Представьте себе Эдгара По, Марка Твена, Курта Воннегута, Чарльза Буковски... и поймёте, что стерильно-**дацкое дэново личико с бессмысленными круглыми глазёнками никак не может принадлежать американскому писателю. На вопросы по поводу прочитанного отвечал честно, что получил большое удовольствие — бог знает, вдруг кому понравилось, а тут я пыжусь.
В общем, шли нам ещё комиксов, Дэн. Те, что ты выслал на прошлой неделе, мы давно уже съели.
10. На подарки выбрал в «Панораме» для Мао — пиалу с двумя овечьими задницами (ему скоро проводить время среди овец, пусть привыкает); Серваку — блюдо для сусими в виде огромной пузатой рыбы; себе долго выбирал диск в музыкальном отделе — то ли двойной Alice/Blood Money Тома Уэйтса, то ли два диска «Валькирии» Вагнера. Остановился на Вагнере — его дома нет в mp3. Позже обнаружил, что купил только половину оперы, а диски 3-4, видимо, ухватил до меня другой любитель вертолётных атак (потому что как раз на третьем диске валькирия летает). Придётся всё-таки искать в mp3.
11. Почти всё успел, поправился на сорок пять килограмм, машина в аэропорту завелась без проблем после 12-дневной ночёвки на морозе, и даже гаишник в Фокино не стал выписывать второй штраф за неподсвеченный номер (первый выписал по дороге на Сахалин) — в общем, каникулы удались.
12. И проехали.
